Есть расхожая фраза о том, что «в огне Чернобыля сгорел наш атеизм». Но он сгорел не сразу. Во время ликвидации аварии о Церкви не думали. Помню, академик Евгений Велихов, один из отцов «саркофага», когда мы стояли на 25-летие катастрофы у Свято-Ильинского храма в Чернобыле, вдруг признался: я столько месяцев провел здесь и даже понятия не имел, что в городе есть храм, еще и какой!
В Чернобыле рухнул великий просвещенческий миф о всесилии человека и человеческого разума. Это было мировоззренческое потрясение. А вот тяга к Церкви стала повсеместной, когда «считать стали раны», задумываться о смысле катастрофы, обрушившихся бедствий и страданий. Первым храмом, построенным в Киеве после 1917 года, стал чернобыльский храм - церковь Входа Господня в Иерусалим в Дарнице, его в 1992 году освятил Блаженнейший Митрополит Владимир. Сейчас это храмовый комплекс, где уже 20 лет проходят памятные чернобыльские торжества с участием первых лиц государства.
Его история любопытна. В советское время на Левом берегу в новых районах Киева вообще не было православных храмов, и вот дарницкая община молодых энтузиастов (В. Макарчиков, С. Герук и др.), вдохновленная перестройкой и свободой, замахнулась возвести величественный храмовый комплекс в честь Архистратига Михаила, небесного покровителя Киева, посвященный 1000-летию Крещения Руси. Общину поддерживал епископ Ионафан (ныне - митрополит Тульчинский), тоже дарничанин. Место под строительство выбрали в парке советско-финской дружбы, а первый храм комплекса решили посвятить чернобыльцам (десятки тысяч чернобыльцев-переселенцев получили квартиры в новых районах).
В это сегодня трудно поверить, но первые годы после аварии правящая партийная номенклатура все время пыталась как-то замалчивать масштабность катастрофы. И дело не столько в секретности (в зоне действительно находится так называемый «Чернобыль -2» - гигантская антенна, которая сканировала огромные пространства, включая чуть ли восточное побережье США), сколько в политике. С демократизацией общества, появлением оппозиции, объявившей Чернобыль преступлением коммунизма, правящей коммунистической власти в Украине нелегко было оставаться у руля.
Из-за Чернобыля произошел фактический разрыв дарницкой общины с тогдашним Киевским митрополитом Филаретом (Денисенко), ныне анафематствованным. Он всегда прислуживал власти, поэтому заявил, что «никакого Чернобыля нам здесь не нужно». Община была зарегистрирована помимо Филаретовой воли, и помогали ей в этом демократы (скажем, Юрий Мешков, будущий президент АРК), даже руховцы, тот же Сергей Головатый. Не только община, но все чернобыльское движение крайне негативно относилось к Денисенко, считая его чистым аферистом: «прихватизировал» санаторий в Плютах, построенный для детей священников из зоны, вовсю крысятничал с международной гуманитарной чернобыльской помощью. Андреев считал также, что и чернобыльские партийные деньги «замутили» Филарет с Кравчуком (Горбачев из партийной кассы КПСС выделил 1 миллиард рублей чернобыльцам, в том числе Союзу Чернобыль - 200 млн., но они растворились на счетах КПУ). Впрочем, дело не только в мошенничестве. Три крупнейшие общественные организации Украины (ветераны Великой Отечественной войны, чернобыльцы и афганцы) на дух не переносили Филарета и филаретовщину, чувствуя в них внутреннюю гниль, и когда Кравчук начал гонения на УПЦ, однозначно встали на защиту Православной Церкви.
Парк советско-финской дружбы был отдан под строительства храмового комплекса при содействии самого Михаила Горбачева. Община обратилась к главе Финской Православной Церкви, тот обратился к Михаилу Сергеевичу с посланием, в котором указывал, что лучшего символа дружбы наших народов, чем православный храм, и придумать невозможно. Власти отдали общине землю.
***
Начало 1990-х, да и все десятилетие, справедливо считают бедственными для нашего народа. Сгоревшие сбережения, гиперинфляция, купоны, безработица, мизерные пенсии, нищета, годовые задержки с выплатами зарплат и т.д. Тем не менее, в это самое время был возведен храмовый комплекс (основной собор до сих пор построен лишь наполовину). Строили методом народной стройки, рывками, без какой бы то ни было бюджетной поддержки, в постоянном поиске средств. Над проектами практически безмездно работали лучшие архитекторы Украины - академики Асеев, Яблонский, Гусаков, Иваненко, Тоцкий. Чернобыльский (Входа Господня в Иерусалим) храм и храм-крестильня построены в стиле украинского барокко, Георгиевский - в классическом, а главный (недостроенный) Архангело-Михайловский храм - в древнем византийском.
На стене чернобыльского храма была установлена икона Божией Матери с разбитым колоколом, а внутри - плиты с фамилиями погибших ликвидаторов. Затем Андреев изготовил и передал храму 27 (по количеству регионов Украины) кожаных фолиантов, чтобы в них вносили имена умерших чернобыльцев для поминовения.
История мемориальной могилы-кургана связана с возведением мемориала героям-чернобыльцам на Митинском кладбище в Москве, где похоронены наши пожарные, погибшие от переоблучения радиацией. При реконструкции старые плиты заменили, и Андреев привез их в Киев. Их установили на кургане, добавив плиту с именем Валерия Ходымчука, дозиметриста, для которого могилой стал сам разрушенный реактор. Над курганом поставили две стелы из черного и красного гранита, а между ними повесили колокол, удар которого ежегодно 26 апреля в 1ч.23 мин возвещает о начале памятных мероприятий о чернобыльской трагедии. Перед этим руководители государства и священноначалие Православной Церкви возлагают цветы, зажигают свечи, служится панихида. Затем все идут в храм, молятся, ставят свечи. Была традиция общения лидеров державы с чернобыльцами, которые на траве расстилали скатерти, доставали снедь и выпивку и устраивали поминки. Иногда ставили столы под навесом. Помню, президент Виктор Ющенко больше часа общался с чернобыльцами: пил водку из пластикового стаканчика, говорил, спрашивал, отвечал.
Напротив кургана по другую сторону проспекта трудами Андреева был установлен памятник погибшим вертолетчикам и всем ликвидаторам-сотрудникам МЧС. Под чугунной ротондой, с лопастью вертолета, разбившегося у стен реактора. Утром траурные мероприятия продолжались уже здесь: возлагались венки, погибшим отдавались воинские почести, в завершение пожарные машины с включенными сиренами проезжали мимо памятника.
Традиция этих памятных торжеств не была спущена сверху, она родилась снизу, никогда не превращалась в митинги, а подкупала своей христианской простотой и человечностью. Молитва, свечи, колокол в ночи. Живая благодарная память. Для Юры в этом заключался смысл его многих трудов.
Затем были созданы мемориальный памятный комплекс в Святошино на Чернобыльской улице и мемориал на самой ЧАЭС у центрального входа в станцию.
***
Воцерковление чернобыльского движения тесно связано с Блаженнейшим Митрополитом Владимиром. Андреев как-то сразу проникся глубоким уважением к Предстоятелю Православной Церкви, дорожил его мнением и советами. А Блаженнейший Митрополит по-особому относился к нуждам чернобыльцев и Союза Чернобыль, я не помню, чтобы он хоть раз отказал в каких-то просьбах: как правило, сам правил чернобыльские службы, посещал зону, открывал выставки и конференции. По благословению Блаженнейшего Владимира была написана икона «Чернобыльский Спас», которой Андреев более всего дорожил как святыней всех ликвидаторов.
Блаженнейший Митрополит Владимир считал, что всё, нужное Богу, непременно свершится, несмотря на сложности. Стабильной, постоянной помощи или содействия никогда не было, но всегда находись люди и организации, которые помогали чернобыльским церковным стройкам. Помню забавный случай. Я был в командировке, вернулся в Киев, и в редакции мне передали от нашей дарницкой общины текст анонса события о том, что в ночь на 26 апреля Блаженнейший Митрополит Владимир с первыми лицами державы откроют мемориальную могилу героев-чернобыльцев. Там было и ее описание - гранитные стелы, колокол, мраморные плиты. Я подписал материал в пятничный номер, а на следующий день где-то после обеда заехал посмотреть на мемориал, который через два дня должны открывать. Шел снег с дожем, дул пронизывающий холодный ветер, но самое неприятное заключалось в том, что и воскресная школа, и храм и огромная стройплощадка, обнесенная забором, были закрыты, нигде не было ни души. Как не было и самого мемориала. Тогда еще не изобрели мобилок, выяснить что-то было сложно, я достучался в окошко стройвагончика до заспанного сторожа, который ничего не знал, только пожимал плечами. Мы пошли по территории, недалеко от храма увидели кучу привезенного чернозема, а на заднем дворе стройки под запорошенными снегом бетонными столбами нашли длинные гранитные плиты. Было очевидно, что для сооружения мемориала, облагораживания территории нужны не дни, а недели, и, чтобы никого не подводить, открытие следует перенести по срокам.
С этой мыслю я и поехал в Лавру к Митрополиту Владимиру. Он выслушал, заулыбался и спросил, знаю ли я старый советский анекдот о том, чем отличается социалистический ад от капиталистического? И сам мне его рассказал: умер один трудяга, по грехам определили, что все-таки ему место в аду, но предложили выбор - капиталистический или социалистический? Он спросил, в чем разница? Ему растолковали: в капиталистическом каждый день, методично, в одно и то же время ему будут по одному гвоздю забивать в пятку. А в социалистическом - то гвозди не подвезут, то молоток потеряют, то мучители запьют, но в последний день каждого месяца все тридцать гвоздей непременно вобьют. Мы в социализме живем, напомнил Митрополит. Меня эта притча не очень-то убедила, вечером я созвонился с Андреевым, но он тоже никакого беспокойства не обнаружил. И оказался прав: на следующий день появились и строители, и техника, и курсанты, и солдаты, которые возвели мемориальную могилу, установили стелы, колокол, территорию убрали и даже устлали дерном. И так постоянно и во многих делах: помощь была ситуативной, но она всегда находилась.
< ...>
Василий АНИСИМОВ
Сайт Украинской Православной Церкви
24 апреля 2015 г.
|